– Старший, в ружьё!..

На всё это у него ушло не более пяти секунд. Это были последние секунды в жизни сержанта Яровенко, но их оказалось достаточно, чтобы исключить фактор внезапности, на который так рассчитывали люди в чёрных масках и камуфляже. Вбежавший в домик КПП Мурат понял, что опоздал.

– Герой, – сказал он, разглядывая стоящего на коленях Женю. – Настоящий герой.

Мурат высоко оценил мужество Яровенко. Что не помешало ему поднять пистолет и сделать два выстрела в упор: один – смертельный, другой – контрольный.

(В/ч 461-13 «бис», полуостров Рыбачий, сентябрь 1998 года)

Последний звонок Жени принял дежурный по роте.

– Кто говорит?! – страшно закричал он в трубку. – Кто говорит?..

На том конце линии связи не ответили. Был лишь слышен слабый треск. Дежурный швырнул трубку и бросился в офицерскую.

– Товарищ капитан, разрешите обратиться?

– Обращайтесь, товарищ рядовой, – разрешил Никита устало. – Что там у вас? Опять суп пересолили?

– Товарищ капитан, только что был странный звонок. Кажется, с КПП…

– Там сейчас кто?

– Сержант Яровенко и рядовой Фатюхин!

– Ну и что они там?

– Докладывают, будто бы… э-э-э… «в ружьё»…

Усачёв нахмурился:

– Ничего не понял. Товарищ рядовой, вы конкретнее не можете изъясняться?

– Звонили с контрольно-пропускного пункта. Кто звонил, не знаю. Передали вроде бы тревожный сигнал…

– Идиот! – загрохотал Усачёв, вскочив со стула. – Тревога – значит тревога!

– Есть! – До дежурного наконец дошла серьёзность ситуации; он выскочил из офицерской и заорал что было мочи: – Рота, в ружьё!

Усачёв схватился за аппарат внутренней связи:

– Товарищ майор, тревога.

– Что случилось?

– Кажется, нападение на КПП.

– Что значит «кажется»?

– Информация не проверена, но…

– Открывай оружейную комнату, Никита, – распорядился решительный Громов. – Весь личный состав снять с дежурств, на выдачу оружия посадишь дежурного по роте. Сам возьми ребят посмышлёнее и проверь, что творится у КПП. В заваруху не суйтесь – туда и обратно, понял?

– Понял, товарищ майор!

– Действуй.

Во всех помещениях воинской части 461-13"бис": в «бочках-диогенах» жилого городка, на «вышке», в ангарах, в ремонтных мастерских, в лаборатории гироскопов и в лаборатории кислородного оборудования, в капонирах – везде, где находились или могли находиться военнослужащие, зазвучали пронзительно и нервно сирены оповещения. В «дежурке» под КДП забили колокола громкого боя, и через динамик громкой связи ответственный за выпуск дежурной пары объявил:

– Готовность номер один! Готовность номер один!

Лукашевич отшвырнул газету и, обгоняя Беленкова, устремился к выходу. Через три минуты он уже сидел за штурвалом «МиГа», стоящего на дежурной стоянке. Включил рацию и запросил у КДП разрешение на запуск.

– Двести тридцать второму ждать, – ответили ему.

Капитан-инженер Никита Усачёв не мог до конца поверить в серьёзность доведённой до него информации. Он так привык к спокойно-размеренной жизни в части 461-13"бис", к личной безопасности, которую, без сомнения, предоставляет служба в удалённом от центров цивилизации воинском подразделении в мирное время, что даже мысль, будто здесь может случиться самая настоящая тревога с выдачей оружия личному составу, с занятием круговой обороны, со стрельбой и прочими «удовольствиями», представлялась ему абсурдной.

«Или дежурный по КПП чего-то напутал, – думал Усачёв, – и сейчас недоразумение разрешится, или это учебная тревога, спланированная Громовым».

Поверил Никита, только когда в офицерскую комнату ворвался Митя Фатюхин – мокрый и грязный, пахнущий мочой и с круглыми, как два блюдца, глазами.

– Там!.. Там!.. Там Женю убивают!.. – выкрикнул он с порога.

Усачёву сделалось нехорошо: прежде всего он был инженером, а уже потом – капитаном военно-воздушных сил.

– Кто убивает? – спросил он глупо.

Фатюхин опустился без сил на стул.

– Я не знаю, – сказал он сдавленно и вдруг разрыдался.

Целую минуту Усачёв пребывал в состоянии ступора. С того момента, как будущий капитан принял решение стать кадровым офицером, ему бесчисленное количество раз приходилось подниматься по тревоге или самому поднимать, но никогда за эти годы к нему в кабинет не врывался мокрый и плачущий боец со страшной новостью, что кого-то прямо сейчас по-настоящему, взаправду убивают.

В это время процедура выдачи оружия шла своим чередом. Вовремя озвученная команда раскрутила маховик, остановить который могла теперь только другая команда – отмены тревоги. Были сорваны печати с оружейной комнаты, дежурный по роте засел над раскрытой «Книгой выдачи оружия», заполняя её по мере появления всё новых военнослужащих, спешащих занять свои места согласно «тревожному» расписанию.

Усачёв крякнул, почесал в затылке. Нужно было действовать. И действовать по приказу. Командир велел провести разведку – значит, нужно проводить разведку.

– Сиди здесь, – сказал капитан Мите и вышел из офицерской.

Встав у «тумбочки» дежурного по роте, Усачёв осмотрелся.

– Смирнов, Рублёв, Прозоров, Бельтюков, ко мне! – распорядился он.

Четыре бойца, вооружённые автоматами и в бронежилетах, подошли к нему, доложились по всей форме.

– Ставлю боевую задачу, – объявил им Усачёв. – Контрольно-пропускной пункт нашей части подвергся нападению. Кто осуществил нападение, нам неизвестно, но кто бы он ни был, это враг, и его необходимо уничтожить. Сейчас мы отправляемся на разведку к КПП. Продвигаемся скрытно. Оружие держать наизготовку, но без приказа не стрелять. Если представится возможность, попробуем взять «языка». Задача понятна?

– Так точно…

– Пошли.

Легко сказать «продвигаемся скрытно», гораздо труднее это сделать – на ровном, как стол, и продуваемом всеми ветрами плато Рыбачьего полуострова. Случись подобное в средней полосе, естественным укрытием могли бы послужить деревья и другая-прочая растительность, а здесь ничего подобного нет – только олений мох ягель и мелкие гранитные валуны. Потому вместо скрытной разведки группа, возглавляемая Усачёвым, столкнулась с нападавшими лицом к лицу.

Едва покинув «бочку», капитан увидел два «джипа», которые двигались по грунтовке в направлении городка. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто сидит за рулём этих «джипов». Противник тоже заметил группу Усачёва. Передний «джип» притормозил.

– Ложись! – крикнул капитан.

Засвистели пули. Лёжа на холодной земле, капитан ждал звука выстрелов, но так и не дождался.